"одиночество. встречи"читать дальше
«Настоящие леди не плачут, настоящие леди не смеются громко, настоящие леди лишь загадочно улыбаются» - Хани с остервенением выдернула ногу, по колено увязшую в сугробе: «Ну разумеется!». «Кроме того», - она ловко увернулась от ветки, нацелившейся ей в глаз: «Они не лазят по деревьям и, уж конечно, не валяются в снегу». Инна спрыгнула с дерева и мягко приземлилась в сугроб, с удовольствием растянулась в нем и уставилась в небо. «Где же она.. где.. Я же видела, как она пошла в парк. Я ее все равно найду. Я ведь всегда ее нахожу. Интересно, в этот раз, когда я найду ее, она будет плакать или смеяться? Или рассказывать что-то себе? А может, она просто будет сидеть молча…». Хани встала, отряхнулась, глубоко втянула воздух и целеустремленно стала пробираться по сугробам вглубь зарослей.
«Зайку бросила хозяйка, в полночь обратился зайка… Но с качельки слезть не смог, весь до ниточки продрог…» - Хани тихонько подошла к сидящей на качелях Еве, встала за ее спиной.
-Опять ты… - Ева, чуть раскачиваясь, пнула валяющегося на снегу розового зайца. – Что тебе от меня надо, что ты ко мне пристала, проваливай!
-Неа, - Хани обошла качели, подняла зайца, отряхнула, повертела его в руках и подвесила на ветку дерева.
-Чего тебе надо от меня? – Ева смотрела в сторону, себе под ноги.
-Ничего. Ты просто моя вот и все.
- Ты все время врешь.. все время скрываешь… - Ева поднялась с качелей, подошла к дереву, прислонилась. – Ты не поймала меня.
Хани подошла и встала рядом.
- Поймала, просто ты не хочешь признать, - Инна улыбнулась и чуть дернула «заячье ухо» на Евином капюшоне.
Евангелина вздохнула и обняла ее. Прижалась.
– Ты такая надоеда…
Хани обняла ее в ответ.
- Я не буду заставлять тебя вспоминать, если ты перестанешь убегать от меня.
- Такая глупая, – Ева потерлась щекой о дубленку Инны. – Все вы глупые.. Мне все равно, вспомню я или нет. А в твою игру я не буду играть.
- Ты никогда не любила играть в мои игры… в детстве, - Хани гладила мех на «заячьих ушах».
- Потому что твои игры очень скучные, как ты не поймешь.
- Хорошо. Тогда научи меня твоей игре.
Ева смотрела на низкое зимнее небо. Хани тоже подняла голову.
- Скучаешь?
- Иногда… когда нахожу перья.
- Я не позволю тебе улетать.
- Я пока не хочу… А ты все равно такая глупая. – Ева посмотрела на Хани и широко улыбнулась. – Пойдем, я тебе дам перо. Белое. Может, ты поумнеешь немного.
Евангелина схватила ее за рукав и потащила через сугробы.
Моменты более менее гармоничного существования Хани и Евы (в "начально-милверском" периоде). Когда Хани не вредничала и не тыкала пальцами в открытые раны, они могли вполне мило общаться. Вот только Хани такой расклад никак не устраивал, ведь Ева ее не помнила.
Кста, почему Ева "стерла" Хани так же, как и отца? Скорее всего, ее память просто выкинула все, что несло на себе наибольший эмоциональный отпечаток. К таким воспоминаниям, безусловно, относилась Хани (пиковые положительные эмоции, Хани - подруга детства, красота, нежность, привязанность, любовь, единение) и отец как эмоции самые черные, пугающие, отвратительные. Таким образом, полное восстановление личности Евы (как того жаждала Хани) не могло произойти без возвращения памяти об отце.